Опять скачу на розовом коне.
Мой клич: «За истину, за веру и добро!»
Вонзаю в лист волшебное перо,
Мчусь до утра по весям при луне.
Достану меч из ножен правоты,
Как рыцарь-крестоносец, как монах...
Улыбка ли на дрогнувших губах,
Уверенность, что с истиной на «ты»?
Давно из храма вынесли ковчег,
От грешных взглядов спрятали добро.
Но рыцарский удел – из века в век
Сечь головы драконьи топором.
Бредет мой конь. Не выроню пера,
К бумаге припадает лунный свет.
Мне истина, которой слаще нет,
С небес диктует притчи до утра.
2.
Я сегодня читала Ницше,
Чтобы правду узнать о Боге.
Образ правильных вдруг возникший
Мутным стразом идеологий,
Незаметно застрял в сознаньи...
Флаг немецкий на польской крыше,
Тонкий голос: «Подайте, пани...»
Перевернутый крест... не выжить.
Но слетела башка драконья.
Право сильного зваться паном
Поросло до поры бурьяном.
Далеко ли до новой бойни?
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Публицистика : Феноменология смеха - 2 - Михаил Пушкарский Надеюсь, что удалось достичь четкости формулировок, психологической ясности и содержательности.
В комментарии хотелось бы поделиться мыслью, которая пришла автору вдогонку, как бонус за энтузиазм.
\\\"Относительно «интеллектуального» юмора, чудачество может быть смешным лишь через инстинкт и эмоцию игрового поведения.
Но… поскольку в человеческом обществе игровое поведение – это признак цивилизации и культуры, это нормальный и необходимый жизненный (психический) тонус человека, то здесь очень важно отметить, что «игра» (эмоция игрового поведения) всегда обуславливает юмористическое восприятие, каким бы интеллектуальным и тонким оно не было. Разве что, чувство (и сам инстинкт игрового поведения) здесь находится под управлением разума, но при любой возможности явить шутку, игровое поведение растормаживается и наполняет чувство настолько, насколько юмористическая ситуация это позволяет. И это одна из главных причин, без которой объяснение юмористического феномена будет по праву оставлять ощущение неполноты.
Более того, можно добавить, что присущее «вольное чудачество» примитивного игрового поведения здесь «интеллектуализируется» в гротескную импровизацию, но также, в адекватном отношении «игры» и «разума». Например, герой одного фильма возвратился с войны и встретился с товарищем. Они, радуясь друг другу, беседуют и шутят.
– Джек! - спрашивает товарищ – ты где потерял ногу?
- Да вот – тот отвечает – утром проснулся, а её уже нет.
В данном диалоге нет умного, тонкого или искрометного юмора. Но он здесь и не обязателен. Здесь атмосфера радости встречи, где главным является духовное переживание и побочно ненавязчивое игровое поведение. А также, нежелание отвечать на данный вопрос культурно парирует его в юморе. И то, что может восприниматься нелепо и абсурдно при серьёзном отношении, будет адекватно (и даже интересно) при игровом (гротеск - это интеллектуальное чудачество)\\\".
